Летом добралась я, наконец, до Днепропетровска и до своей тетушки Любы, которой 86 лет.
И она мне целый день рассказывала всяко разно из прошлого.
Как мой отец отпросился учиться, в 17 лет стал сельским учителем, а в 19 сбежал, не дожидаясь августовского педсовета, в Тулу и попросился в военное училище.
Как рыдала, выла по нем мать, узнав, что началась война.
Как в деревню пришли немцы и устроили штаб в их избе. Трехлетний Остик болел корью, и мой дед Федор возмутился, что немцы курят и держат дверь нараспашку, когда ребенок болен. Деда избили и через два дня он умер. Умер и Остик.
Как они прятали потом с маленьким дядей Колей раненых из тульского госпиталя.
Как голодали.
Как в мае сорок пятого мой отец, красивый лейтенант с орденами на груди и кортиком на боку, вернулся домой . И как он стоял один напротив всей выбежавшей ему навстречу деревни и все молчали. И как отец прокашлялся и сказал: "Ну что, товарищи односельчане, поздравляю вас: война кончилась", - достал из кобуры пистолет и начал стрелять вверх. И как его брат и сестры кричали ура, а вся деревня плакала, потому что всех остальных братьев и сыновей убили на фронте.
А маме тогда было 18, и они еще не были знакомы с папой. Но мама была очень счастлива, потому что кончилась война и кончилась блокада, и они втроем - мама, бабушка и ее сестра - живы.
Сегодня в церкви служили благодарственный молебен о победе в войне, потому что служить панихиду на Светлой седмице не положено. Но я не могу в День Победы испытывать благодарность, а плакать - могу.
