Марина Селифонова
Сегодня забирали готовую работу. Очень пожилая пара. Икона из простых, потёртая, со следами кустарной реставрации и грубым стеклом в киоте.
Мы очень старались. Скинули цену. Заказали новое стекло. Стекольщики, привыкшие резать метровые латухи, тоже как-то трепетно отнеслись. Думали, советовались на что крепить, куда-то бегали. Потом за дело взялся столяр.
И вот сегодня они пришли за своей иконой. Сели тесно на диван, отдышались, помолчали. От них пахло старым домом и прелыми листьями, которых теперь много под ногами. Потом бабушка стала говорить с иконой:"Вот ты какая, голубушка, стала! Хороша. Вот ведь хороша!" Дедушка тоже смотрел, но молча. Нам со Светой одновременно стало неловко, будто тут родня о своём, а мы чужие. Потом киот стали молча упаковывать. Хотелось помочь, но люди так ладно и ловко всё делали. Видно, что они давно вместе, и бытовые мелочи отработаны. Попрощались и сутулясь, ушли.
Света помолчала немного и вдруг сказала, что ей грустно. Я, конечно, ей тут же весёлую чепуху рассказала. Потому,что подчинённые должны радовать руководство своим толстым и весёлым видом. Но с работы я ушла рано. Встречу своих ужином, буду обнимать и говорить хорошее, кота и собаку тоже обнимать буду. И маме два раза позвоню, а лучше три. Что-то такое сегодня важное я встретила в своей мастерской.
